Пер. Сергея Сухарева

Златые, кот, прошли твои деньки:
А много ль крыс, мышей во время оно
Ты изловил? Стянул кусков? Зеленый
Не прячь свой взор: огнем горят зрачки.
Но убери, дружище, коготки
Преострые: мяукни благосклонно,
Поведай, как бузил без угомона,
Душил цыплят и залезал в садки.
Лап не лижи из скромности притворной:
Хрипишь от астмы, дергая хвостом
Обгрызанным; не раз служанке вздорной
Тебя случалось угощать пинком;
Блестит твой мех, как в юности задорной
Ночами под луной в саду чужом.

Пер. Г. Кружкова

Что, котик? Знать, клонится на закат
Звезда твоя? А сколько душ мышиных
Сгубил ты? Сколько совершил бесчинных
Из кухни краж? Зрачков зеленых взгляд
Не потупляй, но расскажи мне, брат,
О юных днях своих, грехах и винах:
О драках, о расколотых кувшинах,
Как ты рыбачил, как таскал цыплят.
Гляди бодрей! Чего там не бывало!
Пускай дышать от астмы тяжело,
Пусть колотушек много перепало,
Но шерсть твоя мягка, всему назло,
Как прежде на ограде, где мерцало
Под лунным светом битое стекло.

16 января 1818

Оригинал

Cat! who hast pass’d thy grand climacteric,
How many mice and rats hast in thy days
Destroy’d? — How many tidbits stolen? Gaze
With those bright languid segments green, and prick
Those velvet ears — but pr’ythee do not stick
Thy latent talons in me — and upraise
Thy gentle mew — and tell me all thy frays
Of fish and mice, and rats and tender chick.
Nay, look not down, nor lick thy dainty wrists —
For all the wheezy asthma, — and for all
Thy tail’s tip is nick’d off — and though the fists
Of many a maid have given thee many a maul,
Still is that fur as soft as when the lists
In youth thou enter’dst on glass-bottled wall.